я ничего не отвечаю на вопрос.

мне страшно?

истина совсем поблизости от меня, я бы смог отыскать ее наощупь, но она ускользает. вырывается из рук, оставляя меня так глупо обнимать пустоту. ты уходишь на другую сторону безликой гостиной. мечешься из стороны в сторону, как пес, внезапно проснувшийся в пустом, обезображенном одиночеством доме.

а я с трудом пропускаю удушающий кислород сквозь собственные легкие, исподлобья наблюдая за твоими размытыми очертаниями на фоне темной стены. возбуждение захлестывает меня, сжимает со всех сторон, подкатывая к самому горлу. так жалко и слабо. я смотрю на тебя так жалко и слабо всего пару секунд. вернись ко мне.

я не понимаю. каким отчаянным, должно быть, я выгляжу в этот момент. тебе нравится? свожу ноги, ощущая, как от этого движения болезненно тянет внизу. не могу поверить, что ты со мной так поступишь. со мной что-то не так, верно? я ловлю злорадный взгляд айрин с блестящего в темноте стеклянного пятна на столе. о, она прекрасно все понимает, в отличие от меня. видит меня насквозь. я странный, придурочный, уродливый. жуткий. мне так хочется схватить эту блядскую фоторамку и разбить несколькими ударами о поверхность несчастного стола, пока улыбка айрин не останется лежать на ледяном полу миллионом осколков.

я не такой ее представлял. она не должна быть такой. в этот момент я почти ненавижу тебя.

окутанный саванном из сигаретного дыма, ты такой красивый. стоишь с обратной стороны комнаты, специально раздражая своим лицом, невыцелованным мной сполна. мне мало. черт, мне этого ужасно мало. я смотрю на тебя застывшими, остекленевшими глазами, ощущая, как кровь продолжает медленно кипеть в венах. ощущая, как все сворачивается и трещит по швам изнутри. как становится тяжело думать. мое тело - лишь чувствительный сгусток нервов, реагирующих на твой голос. я так хочу, чтобы ты вернулся и вывернул мой мир наизнанку. доломал мои кости, на скелете которых держится бессмысленное тело. я не смогу уйти, пока во мне живо хоть что-то. прости, но я выбрал тебя.

я должен был выбрать айрин. но я сглупил. поторопился.

1. ну да, я люблю опаздывать, и что? И ЧТО? я еще ни разу не получал пиздюлей за это, а значит, опаздывать у меня получается замечательно. вообще спешить куда-то это вредно для здоровья да.
2. - ооо, так он все-таки ебался? я так рад за своего мальчика.
я не замечаю, что пока барабанил в дверь, встал перед его лицом. блять извиняюсь. чуть не ворвался в его жизнь членом.
пис. он такой красивый пиздец. я уже предвкушаю, как мы съебемся из этого гадюшника в какое-нибуль место поприличнее. или наоборот более блядское. меня в принципе мотает из крайности в крайность, пока я насквозь пьяный.
3. дверь открывается, и к моему удивлению передо мной два азиата и ни одного мэтта. а вот же он. маячит где-то на фоне голый в одних трусах, опять влип в какую-то историю, дурачок, из которого мне нужно будет его вытаскивать. по его лицу я вижу, что он готов меня убить, но камон, это же мэтт, он и мухи не обидит. вообще здесь как-то дохуя народу.
- мэтт, солнце, звонила твоя мама и сказала, что тебе пора домой, мыться и стричь ногти.
внезапная сцена между двумя пидорами. новенький явно не рад мне, разглядывая меня и взглядом пытаясь взорвать мою голову.
- я блять сайлас.
нихуя не понимаю. мне и на ногах стоять тяжело. что я успел сделать? кто эти люди блять???
- не волнуйся, я никому не расскажу, что он со мной сделал. могу показать на тебе, где он меня трогал.
я начинаю злиться. какого хрена он меня отчитывает, как батька родной?
я отступаю назад, пытаясь пропустить выталкивающийся народ. пис хватает меня за руку, врезаясь в меня и наступая на ноги. блять.
- я пристал???? ты меня сам за руку схватил, спасибо что не за...
все начинают толкаться, отталкивая меня назад. я ищу взглядом мэттью. вот и он. голый и растерянный как обычно. мэттью, что за телка, что блять происхоидт? я иду к нему и подскальзываюсь, падая на задницу и ударяясь подбородком о край кровати. ой здрасьте. голая женщина. вау, у них групповушка? я думал, мэттью уже слишком стар для такого. меня простреливает понимание, и мое лицо кривится. это что... труп??
- мэттью.... мэттью, блять....... мэттью, нахуй!!!!! это кто это что??
я подскакиваю, глядя на свои руки в дерьме, затем на лицо девушки, посеревшее, потом на мэттью.
- ты ее убил?
он молчит. он блять молчит??? я вновь смотрю на свои руки и рвотный позыв с трудом сдерживаю, вытираю руки об себя, о штору. господи.
- куда вы пошли? вы решили потрахаться в такой момент????
пиздаболы, блять. чем бы вас пиздануть блять...
- два пидора!!!
я осекаюсь, замечая, что в коридоре стою не один. медленно повернувшись, я вижу парня. незнакомого. который разглядывает меня и темноту в нашей обители из-за приоткрытой двери. я тут же ее закрываю, оставаясь один на один с парнем бандитской наружности. выглядит он так, как будто ща убьет.
- привет. ты..... хочешь присоединиться? у нас тут групповое. я бы с радостью тебя пригласил присоединиться, но понимаешь, отверстия закончились. прости, брат. тебе не хватает. пока.
я отступаю, приоткрывая дверь, заходя за нее, прячась и на последнем слове закрывая дверь, проворачивая замок.
поворачиваюсь к тем, кто остался.
- ты. сейчас же объясняешь, что тут произошло. а ты. никуда не уходишь, потому что я блять поймал вас на месте преступления, вы повязаны вместе навсегда, все.
я со страхом смотрю на постель, расстраиваясь. бедная девочка.
- я бы не хотел связываться со всем этим. но хули нет.
- нам нужно как-то от нее избавиться. идеи?
размышления о том, что можно сделать с трупом. одна идея хуже другой. за дверью начинают агрессивно стучать. сайлас начинает судорожно придумывать идею. рыться в ящиках туалетного столика. находит очки и подбегает к рене, аккуратно надевая на нее. заебись? ничего не заметно, она загорает.

только дыши.
я с восхитительной явственностью ощущаю, как на моем лице продолжает тлеть отпечаток твоей ладони.
наступает тишина. короткие дрожащие выдохи. запотевшая темнота комнаты, медленно плывущая где-то поблизости. твое исчезнувшее тело, прекратившее вжимать меня в царапающую поверхность дивана. я смаргиваю безумие, застывшее холодными солеными каплями в уголках глаз.

мысли начинают возвращаться. по дрожащей паутине нервов, словно маленькие, свербящие под подкоркой головного мозга насекомые.

что произошло?

я открываю глаза, бросая нервный промозглый взгляд в потолок, все еще не в силах пошевелиться. боже. только теперь я ощущаю усталость, стальными нитями опутавшую мой шаткий скелет.

вместе с мыслями возвращается боль. пронизывает тело. медленно. издевательски медленно, сантиметр за сантиметром, как ледяной нож маньяка. мышечная боль, стянувшая сухожилия в канаты, перетекает в тянущую и ломящую. сворачивающуюся позвоночником вовнутрь. опутывающую мысли липким ядом. я ощущаю этот яд на поверхности выжженных губ. ты на вкус как пожар.

что я делаю? где я?

внутри внезапно становится так пусто и неясно.

я приподнимаюсь на локтях, отыскивая в черноте комнаты твои очертания. ты похож на лихорадочный сон. тот самый, что стягивает легкие, не давая вскрикнуть. или сделать вдох. я не знаю, что чувствую. ощущаю могильный холод в онемевших пальцах. я поднимаюсь, садясь на диване и опуская голые ступни на холодный пол. от этого движения хочется застонать. я улыбаюсь. тихо смеюсь, но смех хлипким скрежетом покидает мое тело.

- ты хотя бы имя мое помнишь?

во мне растет и множится чувство свободного падения.

как грязно и потрясающе пошло. под руку попадается твоя рубашка - я беспечно вытираю ею лицо и живот, не замечая, как мои руки изнутри бьет мелкой дрожью. я знаю, что следует потом. мой взгляд гуляет по мраку комнаты как потерянное привидение. по пыльным углам, по темноте, имеющей очертания бездны, всматривающейся в меня. по чему угодно, но только не по контурам твоих плеч, поблескивающим в ночном мраке.

я хватаюсь за взгляд айрин, как утопающий хватается за протянутую руку. помоги мне, ты ведь можешь. не нужно бояться страданий. ты говорила мне? не помню. ты смотришь на меня с чертовски равнодушным взглядом и отвечаешь своим беспристрастным голосом. ты ненавидишь меня? я смотрю на ее лицо, прибитое дешевым оргстеклом к фотографии, как выпотрошенный зверь, выставленный на всеобщее обозрение, но не вижу ничего, кроме себя. мое отражение в стеклянном блике смотрит на меня жалким потерянным взглядом. что ты здесь делаешь?

ты ведь скорее всего меня убьешь, ривен. когда все поймешь. может быть, ты уже все понял, но почему-то медлишь. смакуешь каждый мой стон и каждое неловкое вздрагивание с профессионализмом психопата. но вместо крика мне так жалко хочется просить о большем. сильнее. больнее. кажется, я уже безвозвратно погряз в зависимости. эта мысль пугает и безмерно возбуждает. я пересекаю комнату, останавливаясь в нескольких сантиметрах от тебя. линия твоих губ просит о тоске и похоти.

хочется прикоснуться.
нет. нельзя. не теперь. это изламывает изнутри. мне так отчаянно хочется остаться. чтобы ты завершил начатое, и после всего в твоих руках остался один мой скелет. мой взгляд бегает по твоим губам. боже, я так хочу остаться, пожалуйста. я бы жил в коробке, похожей на гроб, и питался фантазиями о любви. огибая по касательной чувство страха перед тобой, я поднимаю руки, запуская пальцы в твои влажные волосы и убирая их назад. теперь я могу разглядеть твое лицо вблизи.

- ты скучаешь по ней?

я провожу пальцем по ее груди, чувствуя, как животная паника охватывает чужое тело, пробегаясь содроганием по венам. моего слуха любовно касается шелест шестеренок, испуганно вращающихся в ее опустевшем от ужаса головном мозге.

не обращай внимания.

это правда ничего не значит.

важно лишь то, что способен вынести человеческий организм, прежде чем сдаться.

ее скулеж скользит по нитям моих нервов. дребезжит где-то в подкорке головного мозга, угрожая раздробить череп изнутри. каждый раз оно приводит меня в состояние неясной лихорадки. странное трансцендентное чувство, которым я хочу насладиться.

я не могу ее отпустить. как она без меня?

она ползет по земле. медленно, дюйм за дюймом, неуклюже отклоняясь то в одну, то в другую сторону. будто котенок, у которого не открылись глаза. из ее размозженной башки течет кровь. дрожащие из-за агонии пальцы хватаются за траву, подтягивая тело. как же ей хочется сбежать. короткий смирившийся выдох. мои руки тянут ее назад за лодыжки, и чужой вскрик неприятно режет слух. пожалуйста. пожалуйста, помолчи. я сажусь сверху нее, седлая спину и обхватывая ее шею так, будто она была причиной всего плохого в этом мире. боже, у меня так мало времени.

четыре утра. все стихло и застыло. деревья обступают вокруг неприступными стенами, протыкая острыми ветвями белесое небо над головой. я устало смотрю вверх. после всего чувствую себя выжатым лимоном. слышу отовсюду вокруг подступающих зверей, не видя их очертаний, но слыша утробное рычание. учащенное дыхание вторит набату сердца под ребрами.

[html]<center><div class="anketa"><anketa1>

мики рэйден // miki raiden

</anketa1><anketa2>

ni-ki

</anketa2><anketa3>

09.11.2005, 18

</anketa3><anketa4>

неаполь, италия

</anketa4><anketa5>

безработный

</anketa5><anketa6>

би

</anketa6><anketa8><img src="

https://i.imgur.com/1EmAPwq.gif

"> </anketa8><anketa10>

nf - leave me alone

</anketa10><anketa9>
<!------
абзац - <br>
жирный текст - <b>текст</b>
наклонный текст - <i>текст</i>
подчеркнутый текст - <u>текст</u>
зачеркнутый текст - <s>текст</s>

при чеке на упрощенную анкету/акциях на упрощенку, удалить "текст анкеты" и весь комментарий отсюда
---->

- почему ты смеешься, дорогой?<br>
до шестилетнего мики не сразу долетает осторожный голос матери сквозь шум голосов и вакуум собственных мыслей, разноцветной каруселью крутящихся внутри его головы. семейный праздник как обычно превращается в поле для переговоров, когда за стол садятся папины друзья. один из них до сих пор оттирал с ворота черной рубашки белесый крем от канноли, так неудачно брызнувшего после укуса, что позабавило мики. он едва сдерживает смех, который неуемной силой пытается покинуть его легкие, из-за чего его лицо раскраснелось и пошло пятнами. мики знает, что отец не любит, когда он слишком шумно себя ведет. в особенности при гостях, с которыми отец держит себя как никогда серьезно. для которых он всегда выливает на свою голову чуть больше геля, из-за чего ментоловый запах распространяется по всему дому, и мама начинает постоянно чуть сморщивать нос, когда сидит рядом с ним. мики нравился этот запах. как и то, что все его шалости, которые отец одаривал пристальным взглядом и тяжелым вздохом, в конце концов, прощались им. мики не замечает, что за столом становится тише и несколько пар глаз обращаются к нему, в том числе и черные, холодные глаза отца. мама на повышенных тонах повторяет свой вопрос, когда мальчик начинает икать от сдерживаемого смеха. если бы его сестра вейн не смотрела на него так с другой стороны стола, он бы уже давно успокоился. мики вновь смотрит на мистера такао, на чьем подбородке все еще покоился след от несчастного десерта, и с веселой улыбкой поворачивается к матери, не замечая ее озабоченного выражения лица. <br>
- это похоже на минет. <br>
голос мики отчетливой нотой разрезает пространство, зависая в воздухе звонким эхом еще на несколько секунд. пару секунд мама с раскрытым от удивления ртом смотрит на него, не находясь, что сказать, и вмиг покрываясь красными пятнами так же, как ее сын. только ей не было смешно. она ужасно рассердилась, наказав ему выйти из-за стола и уйти к себе в комнату. отец не сказал ни слова, но вечером того же дня впервые ударил мики. следи за своими словами. ты выставил меня дураком. с того дня мики понял, что он больше не может быть ребенком. теперь он не может так запросто врать или говорить ослепительную правду, что присуще обычным детям. теперь взрослые не простят его, если он скажет лишнее. <br><br>
чета рэйденов, родом из японии, расположилась в италии случайно. будто тыкнув на глобус и рандомно попав на неаполь, молодой отец мики решил переселиться сюда, устроившись вышибалой в клуб, крышуемый местной мафиозной группировкой. так старший рэйден стал вовлечен в ночную жизнь, где каждый день ему приходилось сталкиваться с негласными хозяевами неаполя. начал он как мелкий преступник, готовый пойти на все, а закончил как глава мафии и хозяин нескольких казино и клубов. мики рос одновременно в атмосфере вседозволенности и жестких рамок, за которые ему, как единственному сыну, заходить было нельзя. в то время как его старшая сестра посещала частную школу, где общалась со сверстницами и переживала свой переходный возраст и первую влюбленность как обычный подросток, мики был заперт в клетке амбиций своего отца. частные занятия с учителями и жизнь по расписанию, в котором всегда присутствовали совместные встречи с коллегами отца. только теперь мики не позволял себе шутить так неосторожно про его гостей. по большей части, он вообще молчал, раскрывая свой рот только тогда, когда его о чем-то спрашивали. благо, задавали ему вопросы крайне редко. годам к двенадцати мики уже знал о том, как отличить вальтер лишь по тому, как он по-своему ложится в ладонь. как выглядит лицо человека перед страхом смерти. как выгляди смерть. мики знал все о том, чем именно занимается его отец и в чем заключается его "бизнес", в который мальчик должен будет интегрировать по достижении совершеннолетия. нравилось ли мики это? он не знал. он просто делал и все, в подсознательной попытке заполучить слова похвалы от отца. немного родительской любви, острая нехватка которой заглушалась вместе с подавляемой агрессией.<br>
с виду он всегда казался отстраненным ребенком, но правда заключалась в том, что до его эмоций, вернее, до их отсутствия никому не было дела. мать отстранилась от мики, как только отец принялся за его воспитание и упразднил все проявления чувств как слабость. он считал, что мики не является простым человеком в их семье и отныне должен посвящать свою жизнь учебе и подготовке к вступлению в права преемника. у мики просто не было времени. не было времени на то, чтобы побыть ребенком. не было времени на то, чтобы бунтовать против воли собственного отца, как обыкновенный подросток. не было времени на то, чтобы разобраться в себе, когда жизнь со всей силы налетела на него с первой влюбленностью. он только впервые успел понять, что ему ни капли не стыдно за это чувство. он думал, что перехитрил их всех. своего отца, свою мать, вездесущую вейн, которая, конечно же, заметила в нем это едва заметное дуновение перемен. но как это всегда бывает, реальность оказалась кровожаднее маньяка, внезапно воткнув нож куда-то под самое ребро и вмиг распустив по ветру все иллюзии. мики казалось, что он уже окончательно потерял способность к страху. шестнадцать лет немного не тот возраст для этого. и когда отец объявил на очередном семейном празднике, что собирается сделать с конкурирующей семьей, впавшей ему в крайнюю немилость, мики не смог молчать. ему хотелось защитить одного из членов той семьи, будто тот был самым важным элементом в механизме всего мира мики. его громкое возражение вновь зависло в звонкой тишине всех собравшихся за столом. вновь несколько пар глаз обращается к мики, вставшему из-за стола. вновь он ловит недоверчивый взгляд мистера такао, у которого на этот раз не был размазан крем по рубашке. и вновь потемневшее выражение лица отца зависает в конце деревянного стола, заставляя ледяной холод пробежаться по нутру мики. он чувствует себя ребенком, потому что снова не понимает, что он сделал не так. жестокое наказание не заставило себя ждать. за ним еще одно, когда он попытался подорвать планы собственного отца и предупредить кого-то из андерсонов о готовящейся аннигиляции их семейства. кстати говоря, мики все-таки взяли на дело. бледного и ошарашенного. чтобы он увидел, что происходит с теми, кто пытается переступить им дорогу. <br>
в нем снова становится тихо. отец не разговаривает с ним, отстраняя от всех дел на неопределенный срок. ты меня разочаровал. больше всего мики хочется раствориться, если повезет. с настоящим ужасом он осознает так же то, что обязан признать собственные ошибки. что он хочет служить отцу. что то, что было до этого, и было проявлением любви с его стороны. странной, жестокой, но все же отцовской любви. и очень скоро ему представляется этот шанс вернуться в прежнюю жизнь. и этот шанс находится на другой стороне земного шара, в городе чикаго, где остался последний выживший из семьи андерсон.

</anketa9>
</div>
</center>[/html]

я заблудился.
вздрогнув, будто от холода, я запрокидываю голову, вливая в себя капли янтарного алкоголя, обволокшего горечью горло в тот же миг. сущностный привкус жизни. я давно потерял счет времени и какие-либо другие ориентиры. я знаю. я налажал. снова. блять.

чья-то рука погружаются в мои волосы, начиная мягко оттягивать их, накручивать на тонкие и вялые пальцы. это раздражает меня. я открываю глаза, пару секунд не различая мира вокруг, который смешался с неоновым светом флуоресцентных ламп. все так по-блядски пляшет перед глазами. реальность мерцает, переливается всеми цветами на коже сплетенных между собой тел. кто все эти люди? едва ли я помню их имена. я то свое уже забыл. еще один бокал тонет во вспышке яркого света перед глазами, и я, не успев допить, ору, чтобы уебок убрал камеру. часть алкоголя проливается по подбородку на новую футболку, и я шиплю от злости, выдергивая из чужих пальцев собственные волосы и выпрямляясь на месте.

- ебаный свет.

повернувшись, я сталкиваюсь взглядом с такими же туманными и далекими глазами абсолютно чужой девушки. я не знаю ее имени. как и любого другого факта из ее жизни. она улыбается мне. я начинаю смотреть по сторонам расфокусированным взглядом, пытаясь сконцентрироваться хоть на ком-то из кучи людей, забившихся в одну комнату, как в газовую камеру. их образы сливаются между собой, пульсируют в такт битам, заставляющим стены вокруг дрожать. трэвис пихает меня в плечо, и я перестаю замечать, как пролитый алкоголь насквозь пропитывает мою футболку, заставляя синтетическую ткань неприятно прилипнуть к коже. я смотрю на своего приятеля непонимающим взглядом, затем опускаю взгляд. ах да, точно. может быть, поэтому я с ним дружу. он напоминает мне о важных вещах, о которых я успел забыть. склонив голову сначала в одну сторону, затем в другую, я склоняюсь над высыпанной на столе дорожкой из мерцающего пепла. я отправляюсь в свободное плавание по разноцветным волнам, пока внутри меня все вновь разрушается. тихо отклоняюсь назад, опуская затылок на мягкую спинку дивана. чья-то рука снова начинает перебирать мои волосы, но мне уже наплевать, будто это прикосновение испытывает кто-то другой, совсем не я.

ты злишься на меня?
вряд ли ты когда-нибудь простишь меня. не потому, что я проебал эту выставку. а за множество других проебанных моментов между нами. за то что веду себя как мудак каждый раз, когда нужно проявить ответственность. когда нужно понравиться твоим друзьям, чтобы они не заподозрили, какой уебок находится рядом с тобой и что тебе нужно поскорее от него избавиться. ты ведь видишь меня насквозь, и дело совершенно не в эзотерике и прочей хуйне. не в том, что ты блядский экстрасенс. ты знаешь обо мне больше, чем я сам. это пугает и заставляет меня любить тебя сильнее одновременно. до боли внутри.

любовь к тебе это болезненно.

- выпей еще.

кто-то заботливо подносит к моим губам холодную и гладкую поверхность стекла. я вновь ныряю с головой в жестокий алкоголь. это упрямое желание не трезветь. в ухо ударяет чужое, горячее и удушливое дыхание.

- пойдем со мной.

вновь роняю голову назад, прикрывая глаза. она говорит что-то еще, опуская ладонь на мою шею, и я безвольно улыбаюсь, не в силах сопротивляться собственной фантазии о тебе. воображение рисует твое лицо туманными чертами, и я жалею о том, что мне все-таки приходится открыть глаза и в ту же секунду распрощаться с собственной иллюзией. незнакомая девушка смотрит на меня с улыбкой, готовая на все, разглядывающая мои глаза, будто на их поверхности транслируется ее ближайшее будущее в первой попавшейся койке. я жмурюсь. провожу ладонью по воспаленным векам, поднимая голову и выпрямляясь на месте. я не должен быть здесь. встряхиваю плечом, скидывая чужую руку с собственной шеи.

- давай ты просто уйдешь нахуй отсюда, окей?

она шипит что-то злобное. ее зыбкий обиженный силуэт сливается с толпой через несколько секунд, и я расслабленно выдыхаю, вновь опускаясь на своем месте. только память не оставляет меня в покое. как и всегда, но прошлое теперь максимально размыто, воспоминания без формы и какой-либо структуры. кажется, я должен поехать к тебе и извиниться. трэвис что-то произносит в паузе между беснующимися битами, но я все равно не слышу его, проваливаясь в какой-то вакуум из чувств и оседая на диване, позволяя мягкой поверхности медленно засасывать мое тело в себя, как зыбучий песок. на автомате сую сигарету в рот, чиркая зажигалкой и отбрасывая ее на стеклянную поверхность журнального стола. вдох, и терпкий ядовитый дым заполняет изнутри весь мой жалкий внутренний мир. я уже давно изучил этот омут, в котором все никак не могу утонуть.

— очень сильно, конечно, извиняюсь...

воздух покидает мои парализованные легкие, когда я вижу очертания твоей фигуры в прямоугольнике дверного проема. я не сразу понимаю, что это действительно ты. что это твой голос, холодный тон которого в обычной жизни пробирает меня до костей. теперь же я просто рад услышать его. сам не знаю, чему я так радуюсь, ведь судя по твоему острому взгляду исподлобья и сложенным рукам на груди, мне явно не стоит ждать чего-то хорошего. пожалуйста, только не проклинай весь мой род на отсыхание члена. моя улыбка становится шире с каждой секундой, пока я смотрю на тебя, как завороженный идиот. ты пришел ко мне. ну как тут не уверовать в чудеса??? еще и... такой. не знаю, как это возможно, что с каждым днем ты становишься все красивее и красивее. может, я просто болен, уже давно, где-то в районе мозга. кажется, я ловлю второй приход просто от того, что смотрю на тебя.

блять, ты что-то говоришь. я все пропустил. я резко поднимаюсь с дивана, теряя на миг ориентацию в пространстве. стены вокруг плывут волнами, и я чуть пошатываясь и врезаясь в журнальный стол с тихим "блять" под нос, направляюсь к тебе под привлеченные взгляды всех окружающих в этой комнате.

- не могу поверить своим глазам! дорогой, все мои драгоценные минуты принадлежат тебе!

я кричу громче музыки, привлекая к нам еще больше внимания со стороны людей. улыбаюсь радостно, кладу тебе на плечо свою руку, все еще сжимая меж пальцев тлеющую сигарету. довольный до ужаса, я тянусь к тебе, одновременно притягивая к себе и агрессивно целясь губами тебе куда-то в угол губ, но попадая лишь в щеку.

— не произноси это имя. сэта тут нет.

его голос тихий и спокойный, но холодный до мурашек, прошелестевших по коже - от него мне хочется сильнее закрыться в собственное пальто. я чувствую тихую, скрипящую поступь раздражения по нитям моих нервов. или это страх? может быть. призрачное ощущение собственной беспомощности в ситуации, в которой уже ничего нельзя исправить. в любом случае, это неприятное и промозглое безымянное чувство схватывает меня под горлом, заставляя проглотить все слова. в этом душном мраке маленькой кабинки и без того не хватает воздуха, но ледяной тон сэта окатывает меня с головы до ног, лишив легкие и вовсе на пару секунд способности функционировать. и все же, я не отвожу взгляда, смотрю прямо на него, где в сетке окна угадываются зыбкие очертания лица и подрагивающий блеск черных глаз. тлеющие угли внутри его зрачков опаляют мне щеки, и мне начинает казаться, что будь здесь чуточку больше кислорода, мы бы точно сгорели заживо в разыгравшемся огне его праведного гнева.

— как ты меня нашел? и через сколько времени тут будет твой папочка?

он все еще не попытался меня убить. это радует. не смотря на то, что я знал сэта когда-то давно исключительно как рассудительного молодого человека с неподвижной и мягкой улыбкой, сейчас на задворках сознания во мне покоился некий страх, что он сорвется и выстрелит мне прямо в лицо, как только поймет, кто я.

я поджимаю губы, выпрямляясь на месте. спина упирается в жесткую и прямую деревянную поверхность стены. беззвучный вдох, чтобы с притоком кислорода к мозгу понять, в какой момент моя жизнь решила настолько завихриться. упоминание об отце почти что провоцирует внутри волну из раздражения, но усилием воли я подавляю в себе излишние эмоции, и они остаются жужжать где-то внутри, прокалывая мой разум ядовитыми жалами.

- он не знает, что я здесь. и не узнает, если я не решу ему рассказать.

неосторожная, едва скрываемая угроза, но мне хочется дать знать сэту об этом. чтобы он поверил, что я говорю искреннюю правду, ведь в другом случае эту несчастную церковь уже обступили бы люди моего отца, подобно лейкоцитам, окружившим чужеродную и опасную для себя частицу.

- но времени не так много. если я нашел способ тебя разыскать, почему другие рано или поздно не смогут это сделать?

я говорю бесстрастным тоном. буквально сосредоточившись именно на этом, чтобы не выдать интонацией все свои чувства. страх, нервозность, переживания о том, что я делаю какую-то глупость и наоборот подставляю сэта под удар. боже, если подумать, моему водителю стоит лишь выйти из машины и пройти пятнадцать метров до дверей церкви, переступить порог и отдернуть в сторону эту тонкую шторку, чтобы весь мой неустойчивый план полетел к чертям.

— чем ты можешь мне помочь? убьешь быстро, чтобы не мучался?

пару мгновений я сохраняю молчание, вновь обдумывая все то, о чем размышлял последние несколько недель. ведь действительно, чем я вообще мог ему помочь?

я не знаю, почему попросил его отвезти меня домой. я ведь не хочу его видеть, это какой-то бред. разве его извинения способны изменить что-то? я вдруг забуду о всех последних годах своей жизни, проведенной в четырех стенах своей квартиры? о своих бессмысленных попытках в социализацию, начну внезапно доверять людям? я уже давно забил на всю эту тему, просто приняв тот факт, что я тот самый странный и немного жуткий парень, который пялится на тебя, когда ты выбираешь продукты в супермаркете. и мне лучше не лезть к людям. я один, и мне, как всегда, заебись. но артур сам появился. свалился на мою голову, как сорвавшаяся с края крыши сосулька, пробившая череп. я не ожидал, что у меня будет такая реакция на него. и я не знал, что могу чувствовать что-то помимо безразличия или страха. будто забыл о том, что могу злиться. теперь я не понимаю, что чувствую. но это что-то - явно новое и незнакомое мне. неуловимо тревожное, окутавшее неясной пеленой месиво из собственных невнятных мыслей.

огни уличных фонарей медленно проплывают мимо в окне, исчезая где-то позади, и я закрываю глаза. размеренный шум скользящих по асфальту колес начинает убаюкивать меня, и я сам не замечаю, как проваливаюсь в сон. перед глазами вспыхивают самые разные воспоминания из прошлого, лицо артура и тех уебков, шатавшихся за ним сворой шакалов почти все время. в какой-то момент они все превратили мою жизнь в старшей школе в ебаный ад. в то время я действительно жалел о том, что не могу раздобыть ружье. пристрелить их всех или застрелиться самому - мне кажется, я до сих пор не могу выбрать. я помню их всех поименно и помню каждую причину, по которой мне тогда хотелось расправиться с ними.

и артур. да. артур, блядский, мэнсон.
я все еще не знаю, почему попросил его отвезти меня домой.

- давай, дружище. просыпайся. приехали. с тебя 30 баксов.

чья-то рука прикасается ко мне, и я вздрагиваю, ощущая, как волна холодного страха проходится по всему телу. черт, где я? сил нет даже пошевелиться - пару секунд я смотрю в одну точку перед собой, ровно в той же позе, в которой спал последние... какое-то время. я не могу толком поднять голову. перед глазами все плывет, вызывая неприятное ощущение невесомости в теле, будто весь выпитый алкоголь отключил во мне зависимость от сил гравитации. дверь с моей стороны резко открывается, и я чуть не вываливаюсь на улицу. благо, бог придумал ремни безопасности, которые спасают не только от аварий, но и от неловких ситуаций, которые случаются со мной с завидной регулярностью.

артур. точно, артур, блядский, мэнсон.
я внезапно вспоминаю о нем, когда он заныривает в салон, заставляя меня вытянуться на месте и прижаться к спинке сиденья. я застываю с сонным и дурацким видом, разглядывая его профиль в такой близости, возможно, впервые в жизни. я проглатываю комок волнения, резко подступившего к самому горлу, понимая лишь одно - нужно срочно усмирить забившееся судорогой сердце внутри и сумасшедшие мысли в голове. или хотя бы странное желание укусить артура прямо сейчас за ухо. или за острую линию его подбородка. я все же нахожу в себе моральные силы не пускаться во все тяжкие своих рандомных порывов, и беру себя в руки. настолько, насколько это возможно. чтобы хотя бы не споткнуться, когда буду сейчас выбираться из машины.

миссия проваливается, но я удерживаюсь на своих двоих, бросая вязкий несфокусированный взгляд наверх, разглядывая выросшую перед нами многоэтажку. где-то в россыпи погасших окон находится и окно моего пристанища. как же странно. я не испытываю ни грамма тех эмоций, которые испытывал прежде, когда кто-то пытался вторгнуться в мой мир. будто все происходит ровно так, как должно происходить. я не хочу думать об этом, как о какой-то ошибке. мне спокойно. странно ведь?

земля рассыпается под ногами. благо, артур сразу улавливает мою неспособность ходить прямо в этот чудесный вечер, подхватывая под локоть. все, чего мне хочется в данный момент - это свалиться на любую горизонтальную поверхность и уснуть. ладно, даже если нельзя, то я могу и сидя поспать. главное закрыть глаза и перестать смотреть на этот водоворот мира вокруг. веки будто потяжелели на несколько килограмм, отчаянно тянутся вниз, и с каждой секундой их все сложнее открывать. поэтому я смиряюсь, когда артур предлагает меня провести до квартиры. что-то то ли мычу, то ли хнычу от того, что мне все еще приходится стоять и (о боже!!!) делать шаги. пожалуйста, не заставляй меня.

- не о чем переживать... твой отец купит тебе еще.

я невнятно бормочу, чуть ли не всем телом повисая на его плече.

я открываю глаза, в тот же миг встречаясь с непонимающим и... странным взглядом мэнсона. не улавливаю, что именно плещется на дне его черных зрачков, едва поблескивающих в кромешном мраке комнаты. за окном доносятся приглушенные гудки машин, будто откуда-то из другой реальности. я впервые вижу артура настолько близко от самого себя. в прошлом это короткое расстояние между нами заставило бы меня сжаться изнутри. будто если бы я занимал меньше места в пространстве, он перестал бы меня видеть. трясущиеся руки напомнили бы об инстинкте самосохранения, который угас во мне еще в детстве, поэтому бы я просто застыл в ожидании, что эта буря скоро пройдет. но сейчас я не ощущаю ничего из того, что вызывал во мне артур мэнсон в прошлом. может быть, поэтому мне так странно сейчас. может быть, из-за этого его взгляда в нескольких дюймах от моего лица я не ощущаю ни страха, ни невыносимого гнева, сворачивающего стенки разума в обугленные кольца. артур перекрывает собой все поле моего опьяненного зрения, и я опускаю глаза вниз, ощущая, как все воспоминания о нем начинают растворяться в дрожащей памяти. это почти больно. вспоминать о том, как однажды я уже пытался приблизиться к артуру, за что он меня и наказал, не давая даже подумать о том, что в нашем взаимодействии друг с другом все может быть иначе. тогда мне было до безумия горько, но сейчас я ничего не понимаю. я был бы рад на него злиться, потому что я привык к злости, хрустящей между зубами из-за сжимающейся челюсти. но не могу. вместо злости теперь непонятные ощущения опутывают мой разум, как вязкая паутина, мешая мыслить. мешая анализировать то, что происходит, ведь все, о чем я могу сейчас думать, это то, что если я подниму свои глаза - я столкнусь с его взглядом.

выдыхаю - скомканно, вымотанно - когда артур соглашается на эту мою дурацкую просьбу. мне вмиг становится неуютно и беспокойно, слово я по своей воле вложил в ладони артура право меня ударить. артура, блять, мэнсона. остается лишь догадываться о том, когда он воспользуется этим правом. я шумно сглатываю, чувствуя привкус крови в уголках собственных губ. я уже давно научился защищаться. только сегодня, кажется, я вновь растратил все свои навыки из-за внезапного появления артура в моей жизни. я снова замер? мои веки слабо вздрагивают от звуков его голоса, и я все-таки поднимаю свои глаза. все еще незнакомый. выражение лица артура остается непривычно мягким, немного встревоженным, напоминающим гладь воды, по которой внезапно начали расползаться круги от чужого мимолетного прикосновения. минутой ранее мне было легко смотреть в его глаза, но не теперь - так тяжело теперь не отводить собственный взгляд, но я почти заставляю себя делать это, разглядывая поверхность чужих зрачков, пытаясь, в конце концов, нырнуть в них и на их дне отыскать ответ. ты вновь воспользуешься тем, что я слабее тебя?

- у тебя тут....

я вновь теряюсь.

поток неприятных мыслей останавливается вместе с пространством, калейдоскопом переливающимся где-то на фоне. будто в замедленной съемке я наблюдаю за тем, как его большой палец приближается к моему лицу, прижимаясь к верхней губе. невольно я едва приоткрываю рот, выдыхая горячий воздух из легких. что происходит? беспокойство молча капитулирует за край сознания, выключая подачу тока в опьяненный мозг. я борюсь с отчаянным желанием раскрыть рот сильнее, позволив артуру протолкнуть свой палец внутрь и прижать его к поверхности моего языка. но я замираю - происходящее заставляет мой разум тонуть в тревоге и неспособности трезво оценить ситуацию, поэтому я занимаю позицию наблюдателя. что будет дальше?

даже когда артур отрывает палец от моих губ, я не произношу ни слова, растерянно глядя в его глаза, которые теперь будто заволокло туманом. до моего слуха доносится собственное дыхание, заметно потяжелевшее за последнюю пару минут. я пытаюсь заставить себя вымолвить хоть слово, но все они зависают на краю подрагивающих от волнения губ. я никогда не ощущал подобного. ни с кем. может быть, поэтому я застыл в непонимании - ведь это был артур. тот, который... мои мысли сминаются под набатом сердца, ударяющегося в ребра изнутри. я не двигаюсь, когда лицо артура приближается ко мне, будто боясь разорвать эту тонкую нить, образовавшуюся между нами. прислушиваюсь к его тихому и осторожному голосу, но не могу различить слов, опуская взгляд к его рту. легкие царапает изнутри от кислорода, когда я начинаю медленно осознавать, что между нашими  губами осталось всего несколько секунд.

поцелуй получается мягким и аккуратным, губы артура лишь прикасаются к моим, но это все равно выбивает из меня весь дух, заставляя ощутить, что внутри, как и снаружи, все начинает исчезать. кожа покрывается ледяными и одновременно обжигающими мурашками. все обрывочные мысли взметаются внутри головы, и меж висков начинает пульсировать лишь одно - он меня целует. артур мэнсон меня целует. мы целуемся, блять. блять, мы целуемся, блять, прекрати это прямо сейчас. короткий судорожный выдох вырывается из моих легких, обжигая поверхность чужих губ, и я, игнорируя испуганные метания мыслей внутри, все равно отвечаю на этот поцелуй, подаваясь вперед и приоткрывая рот навстречу. по прежнему в смятении, я внезапно ловлю себя на простой, почти на беспечной мысли, что мне нравится то, что происходит. здесь и сейчас, и неважно, что будет потом, когда реальность ворвется в мир вместе с лучами рассветного солнца. я знаю, что это неправильно. что между нами ничего не может быть. возможно, поэтому я подчиняюсь рту артура, который мучительно долго и медленно сминает мои губы своими. я хмурюсь, сжимая веки сильнее. ну давай же. ну давай.